Страшилки

Надеюсь что вам будет интересно, не ленитесь почитайте

Улыбнись и умри.
Глава 1.
- Грег Бэнкс!
У меня мурашки по коже побежали, когда мистер Сор назвал мое имя. Забившись в самый дальний уголок своей парты на заднем ряду, я сидел как мышка. Я спрятался за широкой спиной нашего гориллы Брайана Вебба, сидевшего прямо передо мной. Я сложил ладони и молился, чтобы мистер сор не вызвал меня к доске.
- Грег Бенкс!
У меня засосало под ложечкой, колени задрожали. Я медленно поднимался, с трудом проглотив комок в горле. Для меня самое страшное - отвечать у доски перед всем классом. Особенно если не было времени как следует попроктиковаться. и если смотреть в записи не разрешаеться. А ведь добрая половина наших отметок по английскому языку зависит от этих ответов у доски.
Я кашлянул и обреченно поплелся к доске. И прошел уже почти полпути, когда Донни Грин выставил в проход свою ножищу в белой кроссовке. Я споткнулся, но не упал. А класс все равно заржал.
Мистер Сор мрачно посмотрел на Донни.
- Донни Грин, ты так делаешь всем, кто изволит проходить мимо?
- Типа того, - ответил Донни.
У нас все считают Донни хохмачом. Нет, все - это не значит, что мистер Сор тоже. Он вообще не признает никаких хохм. За глаза мы зовем его Козий Сор. Правда, если он об этом узнает, то ничего в этом смешного не увидит. Это уж как пить дать.
Мистер Сор - длинный, тощий и почти совсем лысый. Он никогда не шутит. Не улыбаеться. Губы его всегда крепко сжаты, будто он съел лимон без сахара. Козий Сор - Кислый Сыр, одним словом.
В нашей школе Питтс-Лендинга он притча во языцех. Все молят бога, чтобы не попасть к нему. Мои лучшие друзья Майкл, Чив и Шери - счастливчики, они учаться в классе мисс Фолсам. Один я угодил в лапы Козьего Сора.
Я встал около его стола и еще раз прочистил горло. Стоял и мучительно думал, все ли видят, как дрожат у меня коленки. Сам красный как рак, а ладони влажные и холодные. Неужели перед классом все вот так стоят, как на пытке?
Мистер Сор сплел пальцы и похрустывал ими.
- Итак, Грег, слушаем твою правдивую историю.
Я снова прокашлился. Уже, наверное, в тысяча первый раз.
Набрал полные легкие воздуха. И начал рассказывать историю о том, что случилось прошлым летом.
- Слонялись мы с моими закадычными дружками Чивом, Майклом и Шери по двору и маялись от скуки. Делать нам было не чего. Вот и скучно. И решили мы предпринять что-нибудь сногсшибательное. Например, проникнуть в дом Коффмана.
Мистер Сор поднял руку, чтобы прервать меня. Наморщил лоб и спросил:
- Что за дом Коффмана?
- Это дом с приведениями! - подал голос Донни Грин.
- Это там, где Донни живет, - пророкотал Бряйан Вебб громоподобным шепотом.
Весь класс - в лежку.
Мистер Сор поднял обе руки, чтоб все, значит, рты закрыли, и посмотрел на класс, сохроняя на лице лимоннокислое выражение.
- Это нежилой дом по соседству, - пояснил я. - Вошли мы, значит, в дом, проникли в нижнее полуподвальное помещение. И нашли там старую фотокамеру. О том и моя правдивая история. Потому что это была фотокамера, которая несла в себе зло.
Мистер Сор застонал и закатил глаза.
Кое-кто в классе засмеялся.
Но я снова набрал побольше воздуха и продолжал:
- Это была камера типа поляроида. Снимки вылезали и проявлялись сразу. Только на них было не то, что мы снимали. Каждый раз - что-то ужасное. Я принес камеру домой и снял новенький папин фургон. Вылезо фото, а на нем фургон - весь в смятку. А через несколько дней мой папа попал в страшную аварию. Оказалось, что фотография показывала правду.
Я огледел класс, чтобы понять, как ребята реагируют на мой рассказ. Кто-то смеялся, многие смотрели, вытаращив глаза, будто пытаясь понять, несу я околесицу или говорю правду.
Брайан Вебб, конечно, попытался все испортить - засунул оба укозательных пальца в ноздри и давай там ковырять. Он-то думал, будто он парень-весельчак, а он был, так и есть дуб стоеросовый.
- Я сделал снимок своего друга Чива Артура, - продолжил я, - во время игры в Малой лиге. Перед камерой Чив стоял и улыбался, а на снимке он лежал без сознания на земле. И действительно, через несколько минут была подача, и малый, что подовал, угодил Чиву прямиком в голову. Тот так и рухнул на землю, потеряв сознание, и лежал совсем как на фото.
С задних рядов донеслось нервное хихиканье. Я посмотрел на класс: у многих лица вытинулись, а Брайан все яростнее ковырял в носу. Только я отвернулся: ишь остряк, думает рассмешить меня своими штучками!
Мистер Сор уперся логтями в стол и подпер ладонями подбородок. Лица не видно, только его лысая башка сверкает. Так что сказать, нравиться ему мой рассказ или нет, я не мог.
- А потом стало твориться что-то совсем невооброзимое. Я принес камеру на день рождения Шери Уокер и снял ее рядом с деревом. Когда снимок вылез, дерево на нем было, а Шери нет. Типа того, что она невидимая. И вот через насколько минут Шери исчезла.
Многие ахнули. Другие засмеялись. А мистер Сор сидел, не поднимая головы.
- Через пару дней Шери вернулась. Только мы уже были до смерти напуганы и больше камерой не пользовались. Мы отнесли ее обратно в дом Коффмана. И встретили там чудного парня, который ее придумал. Он сказал нам, что на камере лежит проклятье и...
- Достаточно! - рявкнул он.
- Простите? - я подумал, что ослышался.
В классе воцарилась гробовая тишина.
Мистер Сор качал головой, а потом его мутно-карие глазки превратились в узенькие щелочки, и глядел он сквозь эти щелочки на меня.
- Грег, - сказал он, - у меня для тебя плохие новости.

Глава 2.
Прозвенел звонок.
- Остальные рассказы послушаем завтра, - объявил мистер Сор. - А теперь можете расходиться.
Стулья дружно заскрипели, потому что все разом вскочили. Я с завистью смотрел, как ребята собирали книжки и тетрадки и бежали к двери. На волю. Меня так и подмывало броситься вслед за ними. Но мистер Сор словно пригвоздил меня своим взглядом, и я не мог сдвинуться с места. Стоял я и ждал, когда все разойдутся. А потом повернулся к лимоннокислому Сору и спросил:
- Так какие плохие новости?
- Я ставлю тебе двойку, - ошпарил он меня.
- За что?
- Я недоволен твоим сообщением, Грег.
У меня задрожали колени. Я схватился за доску, чтобы не упасть.
- Но... но... почему? - с трудом выговарил я.
Он скрестил руки на груди, на своей рубашке крокодилового цвета. "Чтоб тебя самого крокодил сцапал", - подумал я.
- Ты не выполнил задания.
- Но... но... - бормотал я, все еще держась за полочку для мела на доске. Ноги стали ватные, и я бы упал, если б не держался.
- Грег, вам всем было задано подготовить правдивый рассказ, - желчно проговорил мистер Сор. - Вместо этого ты рассказываешь тут какую-то байку. Абсолютную чушь. Не понимаю, о чем ты думал!
- Но это правда! - взвыл я. - Камера...
Он замахал руками.
- Глупости! Абсолютная чушь! Несешь какую-то несущественую чушь, какую-то глупость, которую, должно быть, вычитал в своих комиксах.
- Мистер Сор... - Я отпустил доску и сжал кулаки. - Поверьте, мне камера не выдумка. Я ничего не придумал.
Я перевел дыхание. А потом постарался, чтобы голос у меня звучал как можно спокойнее и тише:
- Можете спросить моих друзей. Они учаться в классе у мисс Фолсам. Они могут подтвердить, что все это было на самом деле.
- Не сомневаюсь, - ухмыкнулся он. - Не сомневаюсь, что твои друзья расскажут мне все, что им заблагорассудится.
- Да нет же. Правда!.. - запротестовал я.
Мистер Сор покачал головой:
- Ты отнесся к заданию не серьезно, Грег. Ты решил, что все это можно превратить в шутку. За это я и ставлю тебе двойку.
Я замахал кулоками и издал громкий вопль.
"Сдерживайся, Грег, - говорил я себе, - сдерживайся".
Только как тут сдержаться? Двойка! Это не чесно! А для меня это так важно! Это же вопрос жизни и смерти!
- Мистер Сор... вы не можете поставить мне двойку, - чуть не плакал я. У меня было такое ощущение, что я стою на коленях и умоляю его о милости. - Вы сломаете мне жизнь!
Он холодно смотрел на меня. И молчал.
- Если у меня будут плохие оценки, я не смогу поехать к своим двоюродным братьям и сестрам на лето, - стал объяснять я. - Мои двоюродные братья и сестры живут в Калифорнии. А родители сказали, что, если я получу хорошие оценки по английскому у вас, я поеду к ним на все лето.
Он не двинулся с места. У него ни одна мышца не дрогнула. Холодные глаза не мигая смотрели на меня.
- Если вы поставите мне двойку, мне все лето ошиваться в этом Питтс-Лендинге! - крикнул я.
Наконец мистер сор пошевелился. На лице у него появилась неприятная улыбочка. В глазах сверкнул огонь.
- Ну что ж, - проговорил он, - у тебя будет достаточно времени, чтобы придумать еще пару дурацких историй.
Он отвернулся и начал писать что-то в журнале.
- Мистер Сор, ну пожалуйста, - начал канючить я, - поверьте мне. Это правдивая история. Я ничего не придумал. Пожалуйста...
Он оторвал глаза от журнала.
- Хорошо. Докажи!
У меня так челюсть и отвисла.
- Как?
- Принеси камеру. Принеси сюда и покажи, что она несет зло. Докажи, что твоя история правдива. В противном случае я вынужден буду поставить тебе двойку.
я смотрел ему в лицо, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.
Он вдруг посмотрел на меня как-то внимательно и тут же выставил из класса, замахав руками:
- Иди на ленч, Грег. Может, в следующий раз отнесешься к моим заданиям серьезнее.
Я покидал свои манатки в ранец и повесил его на плечо. С тем и вышел из класса, думая о своем.
Залезть еще раз в этот чудной дом и прихватить камеру? Нет уж. Придумайте чего полегче! Камера слишком опасна. Слишком страшная она. Она - зло. Но мне же позарез нужна хорошая отметка. Куда я без нее? Что же делать?

на сегодня все, ждите продолжения и главное высказывайте свои мнения

Глава 3.
Своих приятелей я нашел, как обычно, в столовой за столиком в углу. Я поставит свой поднос на стол, тяжело вздохнулв и пролив полстакана сока.
- Грег, что с тобой? - спросил меня Чив, жуя свой сандвич. Судя по его щекам и подбородку, на хлебе был салат с яйцами.
- Ты ешь свой сандвич или носишь его? - спросила его Шери.
- Чего-чего? - не усек Чив.
Майкл нудул коричневый бумажный пакет от сандвича и хлопнул. Потом расплющил пакет от шоколадного молока. Он всегда первым делом выдует молоко и тут же пакет - хлоп! Зачем? А кто его знает? Майкл у нас с закидонами.
Я плюхнулся на стул, но даже не взглянул на содержимое подноса. Я уставился на стенку, пока все кафельные плитки не слились в одно зеленое пятно.
- Да что с тобой? - повторил Чив. Теперь салат у него и на лбу. Как это он умудряется так есть, ума не приложу.
Вообще-то Чива зовут Дуг Артур. Но он всем своим видом так напоминает птичку, что все, даже родители, зовут его по-птичьи: Чив. У него маленькие птичьи карие глазки, посаженные очень близко по сторонам клювообразного носища. А на макушке у него в дополнение ко всему торчит каштановый хохолок. И еще он у нас длинный как жердь и худущий. Ходит - что твой фламинго, покачиваясь с боку на бок.
Майкл сунул палец в свой сандвич. Он всегда проделывает пальцем дыру в середине сандвича и ест его вверх нагами.
- Дурной денек, Грег?
- Вот уж воистину, - пробурчал я и тяжело вздохнул.
На Шери были выцветшие джинсы и светло-голубая тенниска. Она отбросила назад свои черные волосы и занялась выковыриванием перца из своего куска пиццы.
- Ну валяй, Грег. Выкладывай, - потребовала она, не отрываясь от своего занятия.
Я глубоко вздохнул, а потом выложил им все, что произошло на уроке английского языка.
Чив уронил свой сандвич на стол.
- Козий Сор тебе не поверил? - заорал он и хлопнул себя по лбу. После этого ладонь у него тоже оказалась испачкана яичным салатом.
- Ну а что, если мы все пойдем и скажем ему, что все это правда? - предложила Шери.
Я закачал головой.
- Ни фига он вам не поверит.
- Но мы же все это видели! - выпучил глаза Майкл. - Мы же все знаем, что это правда.
- А что тут. Четверо на одного, - подхватил Чив, стряхивая салат с рубашки. - Ему податься некуда. Придется поверить.
- Да не поверит он, хоть лопни, - вздохнул я. - Вы что, Козьего Сора не знаете? Он сказал, чтоб я притащил камеру и доказал ему, что в ней зло.
- Но это же не возможно! - в один голос воскликнули Майкл и Шери.
Я глянул поверх их голов в столовую. Брайан и Донни подмигивали мне из-за соседнего стола. Брайан и Донни - самые толстые парни во всей Питтс-Лендингской средней шлоле. Их так и зовут Сумо Один и Сумо Два, потому что они действительно похожи на борцов сумо. Само сабой, в лицо их никто так не назовет. Не дай бог разозлить Донни с Брайаном. Они садятся на обидчика верхом и расправляются с ним как с насекомым - не оставляют от него даже мокрого места. А сейчас они смотрят на меня и подмигивают. А заметив, что я смотрю на них, они пальцами изобразили фотоаппараты и подняли их к глазам.
- Чик! Чик! - защелкал Брайан. - У меня такая злая камера!
- Улыбнись! - заорал Донни. - Улыбнись и умри! Ха-ха-ха!
- Чик. Чик. Чик. - Чикали они воображаемыми фотоаппаратами.
- Смотри, птичка вылетит! - изгалялся Донни.
- Смотри, птичьи мозги сейчас вылетят! - не отставал Брайан.
Они запрокинули головы и захохотали как сумашедшие.
- Веселые ребята, - заметил я. - Вот уж веселые.
Сейчас мне было не до шуток. У меня все трещит по швам. Мои летние каникулы пдо угрозой. У всех моих друзей уже составлены планы, кто куда едет. А мне что ж - три месяца маяться в Питтс-Лендинге, не зная куда приткнуться? Ах, если бы я действительно притащил мистеру Сору эту проклятую камеру и доказал, что говорил правду... Пожалуй, надо решиться!
Шери, должно быть, прочитала мои мысли и коснулась моей руки.
- Грег, не делай этого. Камера слишком опасна.
Чив с ней согласился.
- Чтобы я еще раз сунулся в этот жуткий дом! - он покачал головой. - Никогда в жизни!
- Эй... а как насчет твоего братца? - спросил Майкл.
Я повернулся к нему несколько озадаченный.
- А при чем тут мой братец?
- Но он же работает в фотоателье?
Я кивнул. Мой старший брат Терри после школы устроился в фотомагазин Кремера.
- Ну да, он у Кремера. В лаборатории. Ну и что?
- А что, если Терри возьмет старую камеру в магозинчике, - развивал свою мысль Майкл. - Ты притащишь ее мистеру Сору и скажешь, что камера несет в себе зло. А с этим как?
Майкл задумался.
- То-то и оно, - вздохнул я. - Нужна настоящия. - Я огледел всю компанию. - Кто со мной?
Никто не ответил. Чив сосредоточенно выковыривал яичный салат из-под ноктей. Шери накручивала прядь волос на палец. Майкл уставился себе под ноги.
- Добровольцы, не толкаться, - грустно пошутил я.
Но все равно никто не пошевелился.
- Мне камера нужна всего на один день, - добавил я. - А потом положим ее на место и больше никогда не притронемся к ней.
Опять никто и ухом не повел. Чив поднял свои птичьи глазки-бусиночки к потолку и стал что-то насвистывать.
Я усмехнулся.
- Ну что ж, храбрецы. Я пойду один.
- Не вздумай, - снова предостерегла меня Шери. - Даже на один-единственный день. Может случиться что-то ужасное. Провалиться мне на ровном месте. Это как пить дать.
Ах, если бы я ее послушал!

Глава 4.
На следующий день я ходил как сомнамбула и никого не слушал. Кажеться, у нас была контрольная по грамматике. Кажеться, мы играли в спортивном зале в волейбол и мне долбанули мячом по кумполу. Было ли больно? Пришлось ли мне на некоторое время выйти из игры? Хоть убей, не помню.
На уроке музыки мисс Джейкс застукала меня за тем, что я с отсутствующим видом пялился в окно. Она решила, что это последствия волейбольной трамвы. И даже решила отправить меня в медкабинет. Но я сказал, что со мной все в порядке, у меня ничего не болит, просто я замечтался. Я не стал объяснять, что у меня из головы не идет эта чертова камера, спрятанная в доме Коффмана. Что я думаю только об одном: как проникнуть в дом после ужина? Для этого надо забраться на велике вверх по холму, а там уже рукой подать до заброшенного дома. Потом прокрасться тихонько в нижний этаж и вытащить камеру из тайника в стене.
Я вам докажу, мистер Козий Сор, что в камере - само зло. Докажу, что вы поступили неправильно и нечесно!
Я все думал и думал.
Я докажу этим идиотам, Брайану и Донни, и всем другим ребятам, которые потешались над моим рассказом. Я получу за него пятерку, а не двойку.
Я ломал голову, как это лучше устроить. И еще я думал о Шери, Майкле и Чиве. Я не винил своих друзей за то, что они сдрейфили. Я и сам боялся. Я обещал себе быть как можно осторожнее.
Я принесу ее в школу, но не буду ни с кого делать снимков. А как доказать мистеру Сору, что камера несет зло?
Я и так и эдак ломал голову. Скажем, я сделаю снимок пустого класса. Или столовой. Или спортзала, когда там никого не будет. И как только мистер Сор изменит мою отметку на пятерку, я тут же отнесу камеру на место. Снова положу ее в тайник. И больше никогда в жизни не притронусь к ней. Так я обещал себе.
После занятий я решил найти Шери. Мы живем по соседству, поэтому возвращаемся из школы вместе. Но ее нигде не было видно.
Я перешел улицу, футболя крышку от бутылки, которую нашел на тротуаре. И все думал и думал. Все размышлял над своими планом. Насчет этой камеры.
Я прошел уже полквартала, когда услышал сзади крик:
- Грег! Эй! Грег!
Две лапищи ухватили меня за плечи и круто развернули. Брайан Вебб.
- Грег, мы с Донни ходили в дом Коффмана! - заорал он, подмигивая и выпуская меня из своих лап. - Мы нашли твою злую камеру!
- Улыбнись! - крикнул Донни. Он навел на меня фотоаппарат и щелкнул.

А ты Дум не читал???

нет, а что?

Добавлено спустя 16 минут 28 секунд:
Глава 5.
Я издал дикий вопль и закрыл глаза от яркой вспышки.
«Теперь со мной случится что-то ужасное, — решил я. - На снимке я буду корчиться от боли. Буду при смерти. В какой-то! страшной ситуации. А потом все сбудется!»
Когда я открыл глаза, Брайан и Дон ни покатывались со смеху и хлопали друг друга по! пятерне.
Я уставился на камеру в руках у Доний! Желтая «мыльница». Из тех дешевых игрушек, что на один раз. Это не злая камера. Не та ужасная штука, что в доме Коффмана.
- Отличная шутка, парни! — сказал я с сарказмом, а сам мигал, пытаясь отделаться от желтых пятен, мельтешащих перед глазами. - Ну, ребята, развеселили.
- Это ты нас развеселил, - парировал
Брайан. - Ты такую развеселую телегу гнал нам на английском!
- Угу, круто, — поддакнул Донни. — Мы все чуть животы не надорвали.
Я со злостью смотрел на них. Сердце тяжело забилось. Сумо Один и Сумо Два. Две глыбы. Они солнце загородили!
Я понимал, что им хочется развлечься за мой счет. Может, даже довести дело до драки. Только некогда мне было с ними драться.
- Посмотрим, как вы посмеетесь завтра, — пробормотал я, повернулся и двинулся домой.

За ужином я уставился в тарелку. Есть я совсем не мог. Ничего в горло не лезло, словно кишки в узел завязали.
- Передай картошку, — попросил меня Терри.
- Это не картошка, это репа, -поправила его мама.
Терри пожал плечами.
- Все равно. — Он положил себе целую кучу на тарелку и принялся за нее.
- Не так быстро, Терри, — испугался папа. - Ты так быстро работаешь вилкой, что даже разобрать не можешь, что именно ешь.
- То есть как это? — возмутился Терри. - Я ем ужин!
Мама с папой так и покатились со смеху.
Мы с Терри страшно похожи. У меня такие же пшеничные волосы, зеленые глаза, дурацкая улыбочка. Мы вполне сошли бы за близнецов, не будь он на четыре года старше: ему шестнадцать.
- А куда это ты так торопишься? - спросила его мама.
Терри посмотрел на нее в упор.
- Ах, прости, мама, — сказал он, облизывая пальцы. — Мне надо на работу. Сегодня завал спецзаказов. Я обещал мистеру Кремеру поработать внеурочно в лаборатории.
— Ты, должно быть, многому научился в области фото за это время, верно? —заметил папа.
— Это точно.
А я подумал: ради бога, только не говорите о фотографии! Ведь я же после ужина должен во что бы то ни стало залезть в этот жуткий заброшенный дом. Мне не хотелось лишний раз думать о фотокамерах и фотографии.
Стул с грохотом отодвинулся, и Терри выскочил из-за стола. Бросил на стол замызганную салфетку, пробормотав:
- Ну ладно, я побежал. До скорого! - и к двери.
- У тебя домашние задания на сегодня есть? — спросила вдогонку мама.
- Неа! - прокричал он в прихожей. - В старшей школе домашних заданий не дают! Входная дверь с грохотом захлопнулась за ним.
— Ну и комедиант, — покачал головой папа.
Тут оба вспомнили, что я тоже за столом.
- Грег, ты не притронулся к цыпленку! - всплеснула руками мама.
- Я по дороге съел мороженое, - соврал я. — Чего-то совсем есть не хочу.
- Мы с мамой собираемся после ужина к Алане, - сказал папа. (Алана -- это мамина сестра.) — Она все еще не очень хорошо себя чувствует. Пойдешь с нами?
- Не могу. На сегодня много задали. Весь вечер придется заниматься.
Вообще-то врать родителям я не люблю, да что тут поделаешь. Сегодня, во всяком случае.
- Как у тебя с отметками за эту четверть? — поинтересовалась мама.
- Да, тоже хотел спросить, - подхватил папа, нагнувшись вперед. - Пит и Алиса
мне вчера звонили. Спрашивали, приедешь
ли ты к ним на лето. Я сказал, что точно будем знать, когда в дневнике у тебя выставят оценки.
-Да... в общем, ничего. - Я уставился в тарелку с недоеденным цыпленком и репой, а сам думал: «Ничего будет завтра». А на душе кошки скребли.
Мама и папа встали из-за стола, чтобы уб¬рать посуду.
- Пит и Алиса просили обязательно захватить фотокамеру. Там у них такие чудесные виды.
- Может, Терри возьмет для тебя хороший фотоаппарат у себя в магазине? - высказала предположение мама.
Ради бога, хватит о камерах! Я чуть не заплакал, но вовремя прикусил губу.
Я подождал, когда мама и папа укатили к Алане. Потом подождал еще минут десять. Так, на всякий случай. Мало ли что, забудут чего-нибудь и вернутся домой. С ними такое бывает.
В окно светила луна, и было видно, как гнулись деревья. Ночь ветреная. На улице холодно, хотя уже несколько недель, как наступила весна.
Я натянул фланелевую рубашку с длинными рукавами поверх своей безрукавки. Сунул в карман джинсов фонарик и двинулся в гараж за великом.
Дул порывистый и сырой ветер. Я глянул на небо, моля Бога, чтобы не было дождя. Над качающимися деревьями плыла половина луны.
Передняя шина на моем велике была немного спущена, но я решил, что как-нибудь одолею подъем к дому Коффмана.
В доме я всюду оставил свет. С подъездной дорожки дом смотрелся таким ярким и уютным. Я даже на миг заколебался. Захотелось послать камеру к черту...
Но только я уже завелся. Я отчаянно хотел в гости к своим родственникам, а об этом не могло быть и речи, если мистер Сор поставит двойку за мой рассказ.
Я набрал полные легкие воздуху, включил фонарь и нажал на педали.
Мне здорово повезло, что мама с папой ушли из дома. Хотя бы потому, что не причлось тайком сматываться.
- Нос повыше, Грет, - громко сказал я, посильнее нажимая на педали. — В жизни все ее так плохо.
Улица казалась темнее обычного. Глянув юерх, я заметил, что два фонаря не горят.
Ветер дул навстречу. По обе стороны дороги шелестели деревья. Я резко крутанул руль, чтобы уклониться от газеты, которую ветер швырнул мне в лицо.
Пришлось переключить скорость. Дорога юшла вверх. Перед глазами у меня так и стоял обшарпанный дом Коффмана, чуть не до крыши заросший дикой травой на запущеной лужайке и спрятавшийся от постороннего взгляда за старыми раскидистыми дубами. Я по первому разу помнил, что это трехэтажный особняк, с крытым крыльцом, покатой кирпичного цвета крышей и высокими каминными трубами. Когда-то это был, должно быть, фантастически красивый домина. Только здесь уже никто не жил десятки лет. Дом старел и разрушался. Сейчас это уже были почти развалины.
Я пересек улицу, ровно нажимая на педали, чтобы легче подниматься по холму. Знакомые лома скрылись в темноте. И вот небольшой лесок.
В горле у меня вдруг пересохло. Руки стали ледяными. Прямо за леском стоял дом - дом Коффмана. Ветви деревьев качались, отсвечивая в холодном сиянии луны сероватым цветом. Цветом костей.
Нажав на тормоз, я проскочил лесок, склон с лужайкой, живую изгородь из старинных дубов. Прямо к старому дому. И остановился! в шоке.

Глава 6.
Дома не было.
Я спрыгнул с велика, и он так и повалился на дорожку. От неожиданности я вскрикнул. Потом несколько раз закрыл и открыл глаза, словно пытаясь вернуть на прежнее место старый дом. Только все впустую.
Деревья, как и раньше, росли на лужайке. В лунном свете они были серебристо-серые. Но сейчас они окружали груду развалин - бревен, гонта, черепицы. Дом прямо как выкорчевали. Вырвали с корнем.
У меня чуть крыша не поехала. Я тупо уставился на то место, где должен был стоять лом. Смотрел не отрываясь. Пытаясь вернуть его на прежнее место.
Не знаю, долго ли я так стоял, но вдруг я почувствовал острую боль. Я хлопнул себя по лбу. Комар.
«Странно, - подумал я. — Для комаров вроде рановато».
На лбу явно выступила кровь.
Потирая укушенный лоб, я повернул на гравийную дорожку. И поближе к улице увидел выведенную под трафарет надпись: «Продан».
Вот оно что. Дом Коффмана продан, и новый владелец просто вывез его.
Я тер укушенное место и лихорадочно думал. Дом сплыл. А как полуподвальное помещение? Как насчет мастерской в полуподвале? Я хорошо ее помнил. И хорошо помнил тайник в стене. Маленькое углубление, где была спрятана камера. Так как насчет полуподвала?
Я даже не успел себе дать отчет в том, что делаю, как ноги уже несли меня вверх по холму. Кроссовки скользили по высокой траве. Воздух был пропитан сыростью. На траве - роса. Я, не отрываясь, смотрел вперед, на дрожащие на ветру ветви серебристых дубов.
Я обошел груду ржавых гвоздей и болтов. Отсюда, с заросшей лужайки, хорошо было видно, что осталось от дома. Сложенные в кучу деревянные двери. Всюду осколки стекол. Оконные рамы приставлены к гниющим старым доскам. Кругом разбросан оторванный гонт. Белый умывальник у дерева. Рядом - старый рукомойник.
Но как насчет полуподвала?
Я подобрался поближе. Ноги вдруг словно налились свинцом. Все тело перестало слушаться, словно какая-то незримая сила всячески отталкивала меня прочь.
За круглым стволом дуба лежала глубокая тень. Сначала я подумал, что это пруд или небольшое озерцо, но, подойдя поближе, понял, что это дыра. Большая квадратная дыра, уходящая в землю. Полуподвал. Все, что от него осталось, - квадратная яма.
Я остановился на самом краю. Тело стало тяжелым-претяжелым. Должно быть, от разочарования. Я стоял, уставившись на темную яму.
Из-за деревьев не было видно луны. Дрожащей рукой я вынул из кармана фонарик, включил его и направил узкий луч вниз, в яму.
Ничего там нет. Луч скользил по земле. С одной стороны выступали корни. Я осветил то, что осталось от стен. Только переплетения корней и земля.
А где же камера? Где? Кто-то нашел ее? Наткнулся на тайник и взял ее? Или ее разбили, когда рабочие разрушали фундамент? Просто превратили в месиво, и камере конец?
Я все водил и водил фонарем по дальней стене. Сам не знаю, на что я надеялся. Хотел наткнуться на заветное квадратное углубление в стене ямы? Или думал, что вдруг увижу ее в обломках бывшего пола?
Свет фонарика опять выхватил из тьмы сплетения корней и землю. И ничего больше.
Я выключил фонарик и сунул его в карман. Повернул от ямы и наткнулся на груду переломанных досок.
От резкого порыва ветра деревья жалобно застонали и заскрипели. Но я почти не слышал эти жутковатые звуки. Мне поставят двойку. Эта единственная мысль не давала мне покоя. Камера исчезла, а с ней и надежда исправить двойку на пятерку.
Лето испорчено. Ребята в школе никогда не будут мне верить. Теперь они всегда будут поднимать меня на смех и шелкать воображаемыми фотоаппаратами.
Я издал тяжелый, мучительный вздох. Вне себя от злости, я стукнул ногой по валявшейся доске и пошел назад к своему велосипеду.
Я не сделал и четырех шагов, как пронзительный голос завопил:
— Попался! Ни с места!

Привет Джек! Ну как, продолжение будет?

Капитан, Капитан Джек Воробей :grin:

. На данный момент нету

Вас понял, Капитан Джек Воробей

Добавлено спустя 36 секунд:
Вас понял, Капитан Джек Воробей

Добавлено спустя 43 секунды:
Вас понял, Капитан Джек Воробей

Добавлено спустя 1 минуту 4 секунды:
Вас понял, Капитан Джек Воробей

Новая история

...Он оглянулся на вырастающие из песка башни и стены старого города.Вот и покинул такой родной и такой недобрый Ар-Каим...На плече свисала котомка с харчами, на боку привычно приютилась надежная и такая привычная булава...Он смотрел бы на утопающий в рассветных лучах город часами, но во-первых рассвет не стольдолговечен, а во-вторых скоро доспех начнет медленно но верно раскаляться под палящими лучами Каимской пустыни...Как бы ни было жарко и душно под тяжелыми латами брони, он не снимет их до самого прибытия на место...Под сталью шлема непрерывным потоком лились воспоминания о тех лишениях что довелось пережить в городе под тяжкой и несправедливой дланью Тьмы...Он не сможет позабыть все те ужасы которые начинались с заходом Солнца, те страдания которые ощущает человек теряющий жизненную силу, тот страх, что испытывал простой обыватель при пересечении Перекрестка Удачи когда на него идет разбойничать шайка шакалов...Беспредел в честных поединках, когда нарушивший не испытывая угрызений совести еще имеет наглость говорить о чести...Нет больше чести в этом городе, нет дружбы кроме сотрудничества, нет народа - есть просто охотники и звери...Нет, желания стать просто дичью у него не было, у него было желание хоть как-то помочь этим несчастным...и в то же время он понимал что пока не в состоянии что-либо предпринять в этом безнадежном деле...
День разгорелся не на шутку, впрочем Каимское солнце особой нежностью и не славилось, все сильнее нагревался доспех и все чаще старая привычка, не раз спасавшая ему жизнь, ходить и спать, и есть в панцире пыталась отступить в глубину сознания...Нет, он не жалел что в прошлом не пожелал пойти путем своей наставницы и стать "охотником", приобщиться к правящей бал Тьме, он просто жалел о городе, который его вскормил, вырастил, научил и закалил...Без него станет тоскливо, не будет этих жарких и душных, но таких родных ночей, пения песчаного ветра среди вершин вечно живых барханов...А что будет?..
А будет путь через пески...вперед к новому молодому и не столь ужасному и дикому городу...Китеж...Это название овеяно многими легендами, множество правдивых и еще большее множество неправдивых слухов об этом поселении и оплоте Света в Карнаже сорвало с насиженных мест всех тех, кто был не в силах больше терпеть это унижение от Тьмы...
...Шаги выстраивали незатейливую цепочку следов на песке, а ветер слизывал их как будто говоря, что назад дороги нет...
...Мысли снова потекли в направлении прошлого, к знаниям впитанным со школы... Тьма инициируя человека делает его вампиром, способным восполняться за счет других, даруя своему адепту вторую жизнь и отнимая ее у других...Кроме того из боязни эту способность утратить, темные организованно подавляют всякую возможность им противостоять...Никакие методы им не чужды...Глухая ярость и желание мстить, и все, больше в нем ничего не было...Честь стоит того, чтоб ее беречь, ибо слава дороже денег...

...Бесконечные пески, тишина и пекло солнечного жара уже стали невыносимыми, а впереди еще ожидался не один день такого пути...Показался и исчез в выси стервятник, так и не нашедший чем поживиться...А может он просто выжидал смерти странника?..Впрочем, какая разница?.. А караван мыслей в голове шел не прекращаясь и все сильнее распаляя ненависть к ужасу поселившемуся в родном Ар-Каиме...Все сильнее росло желание отомстить и заставить умыться кровью обидчиков...Тьма медленно нашептывала ему "А чем ты отличаешся от нас? Ты хочешь мстить, убивать и твои мысли направлены только на разрушение..." Он гнал эти мысли и спорил сам с собой "Я не такой, ТЫ не видела что там творится, тебе не понять что так не может больше продолжаться..."
Язык распух от жажды, теплая вода из бурдюка не смогла хоть как-то охладить, а вяленное мясо не принесло насыщения...Ночь неумолимо надвигалась и скоро надо было подумать о ночлеге... Без костра и без горячего ужина - зато без вампиров...Из-за горизонта пахнуло прохладой, пустыня быстро раскалялась с рассветом и так же быстро теряла тепло после захода солнца...Доспех еще хранил жар, но уже стало легче дышать и жажда потихоньку отступила...С завидной неутомимостью автомата он шагал по пустыне, сокращая такой неблизкий путь в песках.Усталость навалится позже, а сейчас воспоминания старались отогнать его как можно дальше от Темного города...Россыпь звезд и полумесяц освещали причудливый узор песков и блики играли на кристаллах кварца как живые...Или это почудилось?..Нет, это определенно не блики кварца, это двигалась какая-то длинная и извилистая тварь, сверкая чешуей и намереваясь плотно

Тихо шуршал песок, и воин мысленно поблагодарил демиургов за то что они не дали ему даже мысли снять доспех в пути... Длинное мощное тело стало свиваться в кольца, готовиться к броску, который не сулил закончиться теплыми обьятьями...Мягко перехватилась дубина с пояса, привычным движением снялся из-за спины щит и тело воина приняло защитную стойку. Потекли секунды ожидания - пока что боролись только мораль и боевой дух, но вот в стремительном броске раскрутилась пружина твари и она с раскрытой пастью полетела на казавшийся вросшим в песок кусок железа...Начался танец смерти...Удар был страшен, щит выдержал, но левая рука уже безвольно повисла вдоль тела, не обращая на это внимания в пылу боя, воин поднырнул вправо и обрушил вес дубины прямо на голову ошалевшей после удара о щит твари...Потом еще удар, и еще удар, и еще...Ни ярости, ни злобы, а одно лишь облегчение, что одним ужасным созданием Асура стало меньше...Гад уже не двигался, голова его представляла сплошное месиво из кожи, костей и мозгов, а дубина все так же мерно взлетала и опускалась на нее.А потом пришла усталость...Голова налилась свинцом и веки захлопнулись...
...Утро вновь разбудило его своим жарким солнцем сухим ветром...От ночной твари явственно стало нести запахом разложения (в пустыне все происходит быстро и жизнь, и смерть, и жизнь после смерти), и это погнало воина дальше в путь.Рука бессильно висела, а гнутый щит был снова закинут за спину, а лицо вновь скрылось под забралом шлема...и снова долгая дорога на запад.Вокруг тишина и жара, и только давешний стервятник радостно что-то курлыкнул найдя вчерашнюю жертву. Китеж и Воины Света - вот кто должен понимать правила чести и защищать слабых, вот куда стоит идти, вот кто может помочь выжечь из души всю ту боль, которой она полна...Осталось 5 дней пути...

И снова долгий и утомительный переход под атакой миллионов копий солнечных лучей и ударов обжигающего ветра...Бурдюк с водой постепенно пустел и вскоре грозился показать дно, что было весьма неприятно посреди безводной пустыни, по которой еще 2 дня ходу. Все ближе виднелись горы Северного Хребта, к завтрашнему утру начнется восхождение...Невыносимый жар от доспеха причинял множество хлопот - легкие ожоги на руках, спертый воздух в шлеме, тяжесть на плечах, песок в тяжелых сапогах и гнутый кусок стали ( когда-то бывший щитом) на спине - это далеко не полный перечень, однако почему-то снимать его не хотелось...Броня стала второй кожей, домом, родной матерью, которая защитит и поможет всегда, которая никогда не откажет и всегда готова. Снять ее в этих недружелюбных песках было бы уже наверное чем-то вроде предательства, ведь именно благодаря им все еще жив, отделавшись только болевшей рукой, а не оставшись без головы...Скоро ветер перестанет донимать своими горячими песчинками, ведь вот они горы, они не пустят вольный ветер истязаться над бедным странником, одиноко бредущим пустыней. Горы возвышались серыми громадами, устремляя свои пусть и не слишком высокие вершины ( Северный Хребет все же ниже Центрального и Западного своих братьев) ближе к солнцу, как будто никак не могли отогреться под и так жаркими лучами...Казалось протяни руку и вот они, но чистота воздуха обманывала, до них было еще дня 2 пути... Остановка.Воин сел в песок и начал снимать свои сапоги, песка в них насыпалось столько, что хватило бы на изготовление 2-х добрых кирпичей. Металл обжег пальцы рук как сковородка, а босые ноги (пусть и перевязанные портянками так и стремились начать танец на раскаленном теле пустыни...Но вот снова ноги всунуты в старые добрые сапоги и снова начала выстраиваться за спиной цепочка следов...
Он родился и вырос в небогатой семье простого торговца. Отец готовил из сына преемника на свое место, но так случилось, что ни торгового таланта, ни особого рвения постичь эту науку у сынульки не было, тот мечтал о полях сражений и грезил воинами, которых на улицах города всегда было множество... Отец скрепя сердце отдал своего отпрыска в Военную школу Западной Казармы при Замке. Успешно пройдя 4 курса (и получив кроме знаний опыт) воин окончательно убедился, что столь родное Отечество не такое и ласковое к своим гражданам. Тьма заполонила все вокруг, страдания других были чужими, пока не была убита мать каким-то пьяным воином на Перекрестке Удачи (она всего лишь несла обед отцу в магазин)...Потом в битве за караван погиб отец ( не будучи воинами они не могли оставаться в живых после поражения)...А потом стали постепенно обращаться к Тьме сослуживцы и соученики молодого воина... В голове не умещалось все это, и отныне такой близкий город стал таким отвратительно омерзительным и страшным, что желание бежать было просто непреодолимым...

Шли утомительные часы борьбы с ветром, жарой и обволакивающим ноги песком...Солнце склонялось к хребту и казалось что вот-вот загорятся вершины гор багровым пламенем. Потихоньку жара начала спадать, да и ветер слегда умерил свой пыл. Воин огляделся вокруг, и не обнаружив никого и ничего подозрительного вокруг стал неспешно снимать свой верный старый доспех. Из всех щелей и сочленений посыпался песок,и вот когда раскаленные панцирь, поножи, рукавицы, шлем и наручи были сброшены на землю грудой металла, боец смог наконец-то вздохнуть полной грудью, тело радовалось свободе и даже горячий ветер не мог заглушить это чувство.
Тело дышало и чувствовало себя невесомым, хотелось не смотря на усталость бегать и прыгать, появилась шальная мысль бросить это все, забыть Ар-Каим, эту груду стали, карьеру воина только ради того чтоб никогда больше не влезать в раскаленную броню, не убивать и не гореть ненавистью, чтоб всегда чувствовать себя свободным и счастливым. Впрочем эта мысль была немилосердно изгнана из головы другими, не менее важными. дав телу 20-минутную передышку, воин стал снова медленно влезать в свою стальную кожу. Левая рука все так же давала о себе знать, поэтому провозившись с час и одев наконец броню, он заметил что солнце уже почти скрылось за пиками гор Северного Хребта...предстояло провести еще одну ночь в надежде что никто не нарушит тишину и покой одинокого путника...
...Сгущались сумерки, и то тут то там пустыня оживала, как будто скинув оковы дневного жара и пытаясь надышаться впрок до следующей ночи. Недалеко послышался смех гиены, а вот какой-то паук побежал в свою норку, стервятник расправив крылья пронесся куда-то вглубь пустыни со стороны гор...Бессильна природа против желания жить, выживать во что бы то ни стало...
Усталый воин решил сделать привал поздней ночью, когда звезды уже начали смотреть на него с необозримой выси своими мигающими взглядами. Не раздеваясь и не разводя костер странник поужинал и лег в уже остывающий песок. Сон пришел сразу. Во сне почему-то он увидел себя, крадущегося к вокзалу, прячущегося в тени Перекрестка Удачи родного города. Неверный свет факелов не мог справиться с тьмой ( к счастью молодого воина), и поэтому в густых тенях немудрено было спрятаться...Группки вампиров были недалеко, но они так были заняты поисками беззащитных жертв, что не обратили внимания на крадущегося челвека... Вот и вокзал, и очередной дилижанс увозит партию беженцев в другие города...Денег на билет не хватило, пришлось цепляться сзади за вагончик и укрывшись плащем молиться чтоб никто не заметил безбилетчика...Главное выбраться за город, а там путь на запад...Гремя колесами дилижанс проехал через городские ворота и свернул на юг, и никто не заметил как от него отделилась тень и пошла в сторону пустыни, уже начала заниматься утренняя заря.Побег совершен...
Сон был даже не сном, он был настолько правдив и детален, что воин проснулся от неожиданности...Ему страшно не хотелось чтоб по ночам ему являлись воспоминания о том времени...

...А меж тем уже скоро должно было вступить в свои права утро, холодные зрачки звезд начали помаленьку тускнеть а одинокая луна все ближе склонялась к горизонту...Воин встал и принялся разминать затекшие за ночь сна в доспехе мышцы...Металл приятно холодил тело и даже не верилось, что через считанные часы он снова будет похож на раскаленную сковородку...Привычная тяжесть дубины на боку, щита на спине и полупустой дорожной котомки, и снова шагами отмеряются лиги пустыни...Если повезет, то уже сегодня к вечеру пустынная равнина сменится на более прохладные горы...Вот уже начала за спиной заниматься заря, звезды засыпали чтоб вернуться вечером отдохнувшими и бодрыми как всегда, а живность всячески старалась зарыться поглубже от нещадного палящего светила... Горы приближались, все ближе заветный Китеж, все сильнее и громче билось сердце воина в предвкушении мести, безопасности и справедливости...Солнце осветило макушки гор и лучи резво стали спускаться ниже и ниже, вот и быстрый рассвет закончился и началось жаркое утро нового дня. Духота и жара снова навалились на бойца, тараня его доспех словно пробуя на прочность старую сталь. Молодой человек не оглядываясь шел все дальше и дальше от сердца Каимской пустыни, слава Вельду, что не пришлось ее пересекать всю, а только северную ее оконечность, иначе пришлось бы тянуть на себе еще пару ведер воды. Бурдюк к обеду опустел, и теперь единственной надеждой выжить был какой-нибудь источник в горах. Неласковый ветер никак не мог набрать разгон от гор и сыпануть в глаза песком, поэтому неистово завывая носился кругом пытался толкнуть в спину. К вечеру изможденный воин почувствовал как песок сменился более твердой каменистой почвой и жара перестала так донимать, и хоть горы были еще в добрых часах трех пути, а пустыня не собиралась уступать свои права, но то тут, то там уже виднелись островки зелени. Бледная трава неизвестно каким чудом цеплялась за камни и неведомо откуда брала воду, однако желание жить у нее было сильнее чем у великих дубов Срединных Земель... Что-то было в этой траве такое нежное и хрупкое, но такое непреклонное и упорное, что воин даже слегка воспрял духом, глядя на нее, и подумал, что раз уж такое хлипкое растеньице бросает вызов всему миру, то чем он хуже?.. К вечеру горы уже возвышались над путником, а жаркое горнило пустыни осталось за спиной. Завтрашнее утро готовило долгий путь в горы, в поисках воды, а сегодня наскоро перекусив вяленым мясом он прилег на такой непривычный после песка камень и попытался уснуть. Сон не шел и боец начал разглядывать одинокую луну...Веки медленно начали наливаться свинцом и он задремал... Спасла его привычка в последнее время спать, есть и просто жить в броне. Камень под ним вдруг разверзся явив собою огромную пасть в 5 локтей шириной и усеянную маленькими но оттого не менее страшными зубами, которые оставили множество следов на панцыре и оборвали котомку с последними остатками провизии... Доспех скрипел и адская боль пронзила больную руку, а вторая рука лихорадочно пыталась схватиться за верную дубину...Дрема слетела вмиг и дубина высекая искры прошла по темно-серому зеву каменной твари кроша в пыль маленькие острые иглы зубов, хватка ослабла и воин вывалился на землю, откатился в сторону и проклиная Асурово отродье приготовился к отражению атаки. Не смотря ни на что камень вдруг захлопнул створки своей страшной пасти и снова стал недвижимым...Рука отказалась действовать напрочь, сон был прогнан без следа и не стало не только воды, но и харчей... Но это все были только цветочки, самой страшной потерей оказался хоть и погнутый, но надежный щит, сорванный и пропавший внутри твари... От одной мысли что сам мог бы оказаться ужином и бесславно пропасть в недрах кажущегося таким надежным и таким безопасным камня, воина пеедернуло и бросило в холодный пот, не смотря на то что и так было довольно прохладно...Баюкая раненную руку и не сомкнув глаз он и встретил следующий рассвет...

...Северный Хребет... Все знали что давным-давно, еще до того как появились люди в Карнаже, эти горы населял воинственный народ полуросликов. Они не строили домов и не возделывали земель ( да и как возделать пустыню?), они не разводили скот - они торговали...Основным делом их было рытьё и продалбывание глубоких штолен, где не покладая рук трудились добывая руды и драгоценные камни. Мастерство полуросликов славилось в свое время безупречностью и надежностью на весь Карнаж. Но однажды они просто исчезли, оставив после себя запутанные лабиринты ходов, галерей и переходов...Это был один из путей на ту сторону Хребта. Второй был самый простой но самый тяжелый - просто перелезть эти горы (что с весом доспеха на плечах составляло проблему)...Ну а третьим способом был путь через Баавово ущелье...Еще в Казармах Замка между молодыми бойцами ходило множество различнейших слухов про это место. Одни говорили что там бродят толпы чудищь с бычьими головами ( Манитовры? или как там их), другие кричали и доказывали что это все ерунда и там лежат несметные сокровища одной из бандитских шаек ( а слухи про чудищь только для того чтоб испугать людей отвадить от поисков клада), третьи утверждали что ничего особенного там нет, кроме очень удобных пещер для засад ( чем с успехом в былые времена пользовались разбойники)... Выбор конечно невелик, но труден. Самым безопасным ( даже не смотря на риск упасть с высоты и сломать шею) был путь напрямик по горам. Но учитывая отсутствие провианта, воды и искалеченную руку это было равносильно медленной смерти. Опять же из-за отсутствия припасов отпадал вариант с копями полуросликов (хотя и был шанс пробраться через путаницу ходов при помощи старой карты, выменянной у пьянчужки-топографа на бутылку рома)...Оставалось Ущелье Баава...Призрачный шанс уцелеть без щита и руки против призрачного шанса уцелеть без еды и воды.Перспектива открывалась не самая радужная. "Удача сопутствует смелым"-подумал воин, направляясь в сторону ущелья. Лучше быстро умереть от лап и зубов чем медленно от голода...